Неточные совпадения
Ласкала слух та песенка,
Негромкая
и нежная,
Как
ветер летним вечером,
Легонько пробегающий
По бархатной муравушке,
Как шум
дождя весеннего
По листьям молодым!
Но туча, то белея, то чернея, так быстро надвигалась, что надо было еще прибавить шага, чтобы до
дождя поспеть домой. Передовые ее, низкие
и черные, как дым с копотью, облака с необыкновенной быстротой бежали по небу. До дома еще было шагов двести, а уже поднялся
ветер,
и всякую секунду можно было ждать ливня.
Потом вдруг, на второй день Святой, понесло теплым
ветром, надвинулись тучи,
и три дня
и три ночи лил бурный
и теплый
дождь.
Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин,
и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании
ветра осыпали нас серебряным
дождем.
Уж мы различали почтовую станцию, кровли окружающих ее саклей,
и перед нами мелькали приветные огоньки, когда пахнул сырой, холодный
ветер, ущелье загудело
и пошел мелкий
дождь. Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег. Я с благоговением посмотрел на штабс-капитана…
В этот вечер была холодная, ветреная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину не ходить в Лисс к ночи. «Ты промокнешь, Мери, накрапывает
дождь, а
ветер, того
и гляди, принесет ливень».
Дождя ж
и ветру ты проси себе у неба...
То солнцем дерево печёт,
То градом, то
дождём сечёт,
И ветром, наконец, то Деревцо сломило.
И грустно было
Ему в ту ночь,
и он желал,
Чтоб
ветер выл не так уныло
И чтобы
дождь в окно стучал
Не так сердито…
Мрачно было:
Дождь капал,
ветер выл уныло,
И с ним вдали во тьме ночной
Перекликался часовой…
Сердито бился
дождь в окно,
И ветер дул, печально воя.
Он не слыхал,
Как подымался жадный вал,
Ему подошвы подмывая,
Как
дождь ему в лицо хлестал,
Как
ветер, буйно завывая,
С него
и шляпу вдруг сорвал.
Люди обгоняли друг друга, выскакивали из дверей домов, магазинов, из-за углов улиц,
и как будто все они искали, куда бы спрятаться от
дождя,
ветра.
Только что прошел обильный
дождь, холодный
ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон,
и все вокруг как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них шел точно в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой, согнувшись, сунув руки в карманы, прижимал под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
С этим он
и уснул, а утром его разбудил свист
ветра, сухо шумели сосны за окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились маленькие волнишки. Из-за реки плыла густо-синяя туча,
ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями. В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся
и сел к столу завтракать — вдруг хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая с волос капли
дождя.
Раскрашенный в цвета осени, сад был тоже наполнен красноватой духотой; уже несколько дней жара угрожала
дождями, но
ветер разгонял облака
и, срывая желтый лист с деревьев, сеял на город пыль.
Но все чаще, вместе с шумом
ветра и дождя, вместе с воем вьюг, в тепло комнаты вторгалась обессиливающая скука
и гасила глумливые мысли, сгущала все их в одну.
Шипел
и посвистывал
ветер, бил гром, заставляя вздрагивать огонь висячей лампы; стекла окна в блеске молний синевато плавились,
дождь хлестал все яростней.
Самгин послушал спор еще минут пять
и вышел на улицу под
ветер, под брызги мелкого
дождя.
Петербург встретил его не очень ласково, в мутноватом небе нерешительно сияло белесое солнце, капризно
и сердито порывами дул свежий
ветер с моря, накануне или ночью выпал обильный
дождь, по сырым улицам спешно шагали жители, одетые тепло, как осенью, от мостовой исходил запах гниющего дерева, дома были величественно скучны.
Но он предпочел бы серый день, более сильный
ветер, больше пыли,
дождь, град — меньше яркости
и гулкого звона меди, меньше — праздника.
Дождь хлынул около семи часов утра. Его не было недели три, он явился с молниями, громом, воющим
ветром и повел себя, как запоздавший гость, который, чувствуя свою вину, торопится быть любезным со всеми
и сразу обнаруживает все лучшее свое. Он усердно мыл железные крыши флигеля
и дома, мыл запыленные деревья, заставляя их шелково шуметь, обильно поливал иссохшую землю
и вдруг освободил небо для великолепного солнца.
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, —
ветер кропил дверь осенним
дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул
и стал играть кадриль в четыре руки с Таней.
Зимою она засыпала, как муха, сидела в комнатах, почти не выходя гулять,
и сердито жаловалась на бога, который совершенно напрасно огорчает ее, посылая на землю
дождь,
ветер, снег.
Возвратясь в дом, Самгин закусил, выпил две рюмки водки, прилег на диван
и тотчас заснул. Разбудил его оглушительный треск грома, — в парке непрерывно сверкали молнии, в комнате, на столе все дрожало
и пряталось во тьму, густой
дождь хлестал в стекла, синевато светилась посуда на столе, выл
ветер и откуда-то доносился ворчливый голос Захария...
Самгин возвратился в столовую, прилег на диван, прислушался:
дождь перестал,
ветер тихо гладил стекла окна, шумел город, часы пробили восемь. Час до девяти был необычно растянут, чудовищно вместителен, в пустоту его уложились воспоминания о всем, что пережил Самгин,
и все это еще раз напомнило ему, что он — человек своеобразный, исключительный
и потому обречен на одиночество. Но эта самооценка, которой он гордился, сегодня была только воспоминанием
и даже как будто ненужным сегодня.
Листья, сорванные
ветром, мелькали в воздухе, как летучие мыши, сыпался мелкий
дождь, с крыш падали тяжелые капли, барабаня по шелку зонтика, сердито ворчала вода в проржавевших водосточных трубах. Мокрые, хмуренькие домики смотрели на Клима заплаканными окнами. Он подумал, что в таких домах удобно жить фальшивомонетчикам, приемщикам краденого
и несчастным людям. Среди этих домов забыто торчали маленькие церковки.
По пути домой он застрял на почтовой станции, где не оказалось лошадей, спросил самовар, а пока собирали чай, неохотно посыпался мелкий
дождь, затем он стал гуще, упрямее, крупней, — заиграли синие молнии, загремел гром, сердитым конем зафыркал
ветер в печной трубе —
и начал хлестать, как из ведра, в стекла окон.
Ветер брызгал в лицо каплями
дождя, тепленькими, точно слезы Нехаевой. Клим взял извозчика
и, спрятавшись под кожаным верхом экипажа, возмущенно подумал, что Лидия становится для него наваждением, болезнью, мешает жить.
Оформилась она не скоро, в один из ненастных дней не очень ласкового лета. Клим лежал на постели, кутаясь в жидкое одеяло, набросив сверх его пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый
дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы, в щели окон свистел
и фыркал мокрый
ветер. В трех местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли воды, от которой исходил запах клеевой краски
и болотной гнили.
А свежо: зима в полном разгаре, всего шесть градусов тепла. Небо ясно; ночи светлые; вода сильно искрится. Вообще, судя по тому, что мы до сих пор испытали, можно заключить, что Нагасаки — один из благословенных уголков мира по климату. Ровная погода: когда
ветер с севера — ясно
и свежо, с юга — наносит
дождь. Но мы видели больше ясного времени.
Но отец Аввакум имел, что французы называют, du guignon [неудачу — фр.]. К вечеру стал подувать порывистый ветерок, горы закутались в облака. Вскоре облака заволокли все небо. А я подготовлял было его увидеть Столовую гору, назначил пункт, с которого ее видно, но перед нами стояли горы темных туч, как будто стены, за которыми прятались
и Стол
и Лев. «Ну, завтра увижу, — сказал он, — торопиться нечего».
Ветер дул сильнее
и сильнее
и наносил
дождь, когда мы вечером, часов в семь, подъехали к отелю.
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я в первый раз вступил на море
и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты
и постели перешел в койку
и на колеблющуюся под ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал
ветер, заходили волны; вспомнил снег
и дождь, зубную боль —
и прощанье с друзьями…
Был туман
и свежий
ветер, потом пошел
дождь. Однако ж мы в трубу рассмотрели, что судно было под английским флагом. Адмирал сейчас отправил навстречу к нему шлюпку
и штурманского офицера отвести от мели. Часа через два корабль стоял уже близ нас на якоре.
Порыв
ветра нагнал холод,
дождь, туман, фрегат сильно накренило —
и берегов как не бывало: все закрылось белой мглой; во ста саженях не стало видно ничего, даже шкуны, которая все время качалась, то с одного, то с другого бока у нас.
18 мая мы вошли в Татарский пролив. Нас сутки хорошо нес попутный
ветер, потом задержали штили, потом подули противные N
и NO
ветра, нанося с матсмайского берега холод,
дождь и туман. Какой скачок от тропиков! Не знаем, куда спрятаться от холода. Придет ночь — мученье раздеваться
и ложиться, а вставать еще хуже.
Опять пошли по узлу, по полтора, иногда совсем не шли. Сначала мы не тревожились, ожидая, что не сегодня, так завтра задует поживее; но проходили дни, ночи, паруса висели, фрегат только качался почти на одном месте, иногда довольно сильно, от крупной зыби, предвещавшей, по-видимому,
ветер. Но это только слабое
и отдаленное дуновение где-то, в счастливом месте, пронесшегося
ветра. Появлявшиеся на горизонте тучки, казалось, несли
дождь и перемену:
дождь точно лил потоками, непрерывный, а
ветра не было.
Но стекло ни завтра, ни послезавтра, ни во вторичный мой приезд в Капштат вставлено не было, да
и теперь, я уверен, так же точно, как
и прежде, в него дует
ветер и хлещет
дождь, а в хорошую погоду летают комары.
Пасмурно
и ветрено; моросит
дождь;
ветер сильный.
Туча становилась ближе
и ближе, косые капли
дождя, гонимые
ветром, стали пятнать площадку тормаза
и пальто Нехлюдова.
Было раннее ненастное сентябрьское утро. Шел то снег, то
дождь с порывами холодного
ветра. Все арестанты партии, 400 человек мужчин
и около 50 женщин, уже были на дворе этапа
и частью толпились около конвойного-старшòго, раздававшего старостам кормовые деньги на двое суток, частью закупали съестное у впущенных на двор этапа торговок. Слышался гул голосов арестантов, считавших деньги, покупавших провизию,
и визгливый говор торговок.
На дворе было холодно. После гроз
и дождей наступили те холода, которые обыкновенно бывают весной. Было так холодно
и такой пронзительный
ветер, что Нехлюдов озяб в легком пальто
и всё прибавлял шагу, стараясь согреться.
Митя примолк. Он весь покраснел. Чрез мгновение ему стало вдруг очень холодно.
Дождь перестал, но мутное небо все было обтянуто облаками, дул резкий
ветер прямо в лицо. «Озноб, что ли, со мной», — подумал Митя, передернув плечами. Наконец влез в телегу
и Маврикий Маврикиевич, уселся грузно, широко
и, как бы не заметив, крепко потеснил собою Митю. Правда, он был не в духе,
и ему сильно не нравилось возложенное на него поручение.
Мы уселись у костра
и стали разговаривать. Наступила ночь. Туман, лежавший доселе на поверхности воды, поднялся кверху
и превратился в тучи. Раза два принимался накрапывать
дождь. Вокруг нашего костра было темно — ничего не видно. Слышно было, как
ветер трепал кусты
и деревья, как неистовствовало море
и лаяли в селении собаки.
В полдень погода не изменилась. Ее можно было бы описать в двух словах: туман
и дождь. Мы опять просидели весь день в палатках. Я перечитывал свои дневники, а стрелки спали
и пили чай. К вечеру поднялся сильный
ветер. Царствовавшая дотоле тишина в природе вдруг нарушилась. Застывший воздух пришел в движение
и одним могучим порывом сбросил с себя апатию.
Было еще темно, когда всех нас разбудил Чжан Бао. Этот человек без часов ухитрялся точно угадывать время. Спешно мы напились чаю
и, не дожидаясь восхода солнца, тронулись в путь. Судя по времени, солнце давно взошло, но небо было серое
и пасмурное. Горы тоже были окутаны не то туманом, не то дождевой пылью. Скоро начал накрапывать
дождь, а вслед за тем к шуму
дождя стал примешиваться еще какой-то шум. Это был
ветер.
Около полудня в воздухе вновь появилась густая мгла. Горы сделались темно-синими
и угрюмыми. Часа в четыре хлынул
дождь, а вслед за ним пошел снег, мокрый
и густой. Тропинка сразу забелела; теперь ее можно было далеко проследить среди зарослей
и бурелома.
Ветер сделался резким
и порывистым.
Миновал еще один день. Вечером
дождь пошел с новой силой. Вместе с тем усилился
и ветер. Эту ночь мы провели в состоянии какой-то полудремоты. Один поднимался, а другие валились с ног.
Тьма,
ветер и дождь встретили нас сразу, как только мы завернули за угол фанзы.
Утром меня разбудил шум
дождя. Одевшись, я вышел на улицу. Низко бегущие над землей тучи, порывистый
ветер и дождь живо напомнили мне бурю на реке Билимбе. За ночь барометр упал на 17 мм.
Ветер несколько раз менял свое направление
и к вечеру превратился в настоящий шторм.